И они ударили по рукам, и на том заключили сделку.

(Вашингтон Ирвинг, «Дьявол и Том Уокер»)

Так и осталось неизвестным, откуда он появился. Камеры наблюдения офисного здания по четной стороне переулка зафиксировали только момент, когда он вышел из-за дома на перекрестке. Довольно-таки крупный мужчина, с солидным брюшком. Охранники в офисном здании уточнили: скорее всего, еврей. Еще они отметили, что на мужчине было очень много золота: очки в золоченой оправе, толстый браслет часов, ручка в нагрудном кармане дорогого пиджака… это если не считать золотых зубов. Трудно представить, что такой человек приехал автобусом, скорее – на такси либо на собственной машине. В последнем случае он должен был запарковаться на платной стоянке, метрах в пятидесяти от перекрестка. Но дежурный по стоянке, как выяснилось позже, не видел никого похожего. Оставалось или такси, или частный водитель.

Причины, по которым охранники беспрепятственно пропустили мужчину внутрь здания, также ничем не объясняются. Когда мужчина уверенно вошел в холл и, склонившись к окошку караульного помещения, осведомился, как попасть в туристическое агентство, опытные чоповцы повели себя не просто мимо инструкций, но и вообще вопреки здравому смыслу. Им полагалось узнать фамилию посетителя, найти ее в списке заявленных сотрудниками турфирмы, взять паспорт или другое удостоверение личности, после чего выписать пропуск. Но вместо этого старший охраны только спросил:
- Вам назначено?
Мужчина вынул из внутреннего кармана блокнот в коричневом кожаном переплете и, не спеша, пролистал его.
- Э-э-э… Да. Встреча ровно в одиннадцать тридцать.
(Установленная под потолком внутренняя видеокамера четко поймала страницы блокнота, с записями на которых сверился мужчина. На них можно было рассмотреть странные символы, напоминающие арабскую вязь).
Продолжая игнорировать служебные инструкции, охранник чуть высунулся в окно и махнул рукой в сторону лестницы.
- Третий этаж, номер тридцать четыре. Кажется, вас уже ждут.
- Спасибо, - ответил мужчина и, всё также неторопливо, двинулся к лестнице. Вскоре его шаги затихли наверху, и лишь густой запах одеколона, смешанный с ароматом табака, напоминал о том, что с этой минуты в здании находится посторонний. Посторонний, которого, возможно, и вовсе не следовало впускать.

У женщины были красные, воспаленные от бессонницы глаза. Обтрепанное выцветшее пальто, слишком легкое для поздней осени, да еще и насквозь мокрое. Клеенчатая сумка в руке – почти такая же старая, как ее хозяйка. Из сумки на асфальт капала белая жидкость.
Блестящая иномарка, толкнувшая неосторожную женщину бампером, проехалась по сумке колесами, раздавив всё, что было внутри. Лопнул пакет с молоком, два маленьких пакетика фруктового сока – всмятку, печенье превратилось в порошок. Заглянув в сумку, женщина вспомнила, как тщательно отсчитывала мелочь в булочной, чтобы расплатиться за пачку «Юбилейного», и беззвучно заплакала.
Неловко пытаясь подняться из лужи, женщина услышала, как мужчина, стоявший неподалеку с сигаретой в руке, крикнул: «Нечего под колёса лезть, ослепла, дура старая?!». Блестящая иномарка остановилась, из нее вышла стройная девушка – совсем молоденькая. Она оглянулась на барахтающуюся в грязи старуху, но ничего не сказала – только окинула ее презрительным взглядом. Старуха подобрала клеенчатую сумку и отошла в сторону.
Себя ей было не жалко. Она привыкла, что люди не замечают ее – в крайнем случае, она становилась ненужной и малоприятной помехой для нынешних хозяев жизни. Вот как сейчас… Только передачка мужу в больницу погибла безвозвратно, а купить новые продукты не на что: кошелек пуст. Да и не так уж важно. Скорее всего, мужу не понадобится – после операции он еще не очнулся, и вряд ли (по телефону ей так и сказали открытым текстом – ВРЯД ЛИ) придёт в себя. И всё же она с любовью собрала для него всё, что могла себе позволить на остатки пенсии. Надеялась, что судьба отпустит его еще ненадолго побыть с ней. Съездить в последний раз в деревню, как они собирались.
Что же. Прожили они вместе долго, как могли - достойно, и не их вина, что доживать пришлось в нищете. Им нет места среди блестящих иномарок и их владельцев… как эта длинноногая девчонка, которая вряд ли и вспомнит о том, что переехала чью-то сумку.
Старуха вытерла рукавом слёзы, испачкав грязью лицо, и продолжила свой путь к больнице, где ее муж еще не вышел из комы.
А может, уже и умер.

Старуха была не совсем права: девушка из иномарки вовсе о ней не забыла. Наоборот, она много думала о недавнем эпизоде, и это были приятные мысли. Вполне позитивные.
Вот так и надо. Нечего стесняться с теми, кто пытается перейти ей дорогу – будь то старушенция в дешевом пальто, или конкуренты из другого агентства, или даже собственная начальница. Оттолкнуть и раздавить, и никакого сочувствия. Ее саму никто и никогда не жалел, и уютное местечко под солнцем досталось ей по заслугам и по способностям. Она много для этого работала. Не спала ночами, моталась по съемным квартирам, засиживалась за компьютером до боли в глазах. Ее выгоняли с «испытательных сроков», не заплатив обещанных денег. Она стискивала зубы и держала удары, повторяя про себя: «Я – лучше всех».
Пусть пока еще она не лучше всех, но прогресс очевиден. Ей двадцать семь, она заместитель генерального директора успешной туристической фирмы, сама устанавливает себе график работы и размер премиальных. А при случае хладнокровно, с отсутствующей улыбкой, вышибает на улицу «не прошедших испытательный срок». Это ее маленькая месть чужому настоящему за собственное прошлое.
Вот только с графиком работы всё не так солнечно, как хотелось бы. Теперь, когда заработок зависит исключительно от нее самой, приходится выходить на рабочее место иногда и в субботу с воскресеньем. Так и сегодня: сиди на привязи и жди клиента, потому что он богатый, занятой, и не может, как нормальные люди, явиться в будний день. Зато ему нужно всё по высшему классу, и еще придется поднапрячься, чтобы соответствующим образом его ублажить.
Таня посмотрела на часы: четверть двенадцатого. Чертов «олигарх» даже не потрудился назвать точное время своего визита: «от… и до…» - будьте любезны никуда не отлучаться и убивать время, перекидываясь репликами по ICQ.
В аське висела только Лола – похоже, она вообще никогда не спит; общаться с ней – скука смертная, но, увы, необходимая. Недавно в ночном клубе за бокалом коктейля Лолин гражданский муж пообещал Тане подогнать руководство большого холдинга – ребята хотят провести семинар с деловыми партнерами за границей. Место пока не определено, но ориентироваться надо на Южную Америку. Таня не очень поняла, каким образом сожитель Лолы связан с этим семинаром, но он добавил еще: если все останутся довольны, он готов инвестировать неплохие деньги, по Таниному желанию – либо непосредственно фирме, либо ей лично. Второй вариант Таню вполне устраивал – она давно мечтала отколоться от директрисы, по совместительству – хозяйки агентства – Нели Максимовой. Бизнес и Нелька – понятия кардинально несовместимые; когда три года назад она взяла Таню на работу, у фирмы попросту не было никакого будущего, и сегодняшнее процветание – исключительно результат Таниных усилий. Но с такой «начальницей» еще неизвестно, как всё пойдет дальше.
При мысли о Лолином сожителе в голове всплыло что-то мрачное, неприятно-тревожное, но Таня так и не поймала это «что-то».
Из последних сил борясь с желанием заснуть прямо за столом, она прочла очередной пассаж «от Лолы»: несусветная ерунда о вечеринке на даче у примадонны – каким образом туда попала Лола, осталось загадкой для изумленных потомков. Прикидывая варианты ответа, чтобы, с одной стороны, обозначить диалог, а с другой – чтобы Лола не сильно обиделась, Таня включила чайник и насыпала в чашку кофе и сухих сливок.
Больше всего сейчас ей хотелось поболтать с Дэном, хотя бы даже и не по телефону, а в асе. Но Дэн появился там ненадолго с сенсационным сообщением: «У миня атхадняг и я дрыхну» и пропал.
Таня с улыбкой вспомнила вчерашнюю поездку за город на пикник и возвращение обратно: Дэн на предельной скорости гнал свой «крузер» по шоссе, иногда вылетая на встречную, а Таня, держась за его плечо, то взвизгивала от ужаса, то смеялась: «А если нас кто-нибудь обгонит?». «Пристрелю урода!» - хмыкнул Дэн, показывая ей пистолет в кобуре под курткой. Откуда у Дэна этот аксессуар, Таня не знала и спрашивать не решалась. Как бы то ни было, рядом с Дэном она просто таяла… и, если уж открывать новое дело, то лучше, если он к ней присоединится хотя бы в качестве «крыши».
Счастливый Дэн, может себе позволить нормально поспать в выходные.
Вздохнув, Таня вернулась за компьютер, коснулась пальцами клавиатуры и широко зевнула. За минуту до этого полный мужчина в золотых очках вошел в офис турагентства, и, бесшумно пройдя по ковровой дорожке в коридоре, остановился у двери с табличкой: «Дирекция».

(Охранники уверяли, что не заметили, как посетитель покинул здание. Но точно известно, что еще несколько часов он находился в этой части города. По крайней мере, значительно позднее его видели на проходной другого учреждения).

- Добрый день! Воробьева Татьяна Игоревна?
Таня быстро прикрыла ладонью рот и мельком глянула на стикер, приклеенный внизу монитора.
- Здравствуйте, да, я. А вы – Сергей Андреевич?
Мужчина поправил на носу очки.
- Нет.
- А кто? – Таня сначала спросила, и только потом удивилась.
Мужчина придвинул себе кресло и уселся напротив.
- Минутку, - нахмурилась Таня. – Как вы вообще сюда попали?
- Вы, наверное, меня не помните, - произнес мужчина и улыбнулся. Блеснули золотые коронки, кабинет наполнил запах одеколона. – Но я вас фотографировал… Год назад, на Мальдивах. Не помните, конечно же… Я принес фотографии.
Сердце подскочило к самым гландам. Тане почему-то стало очень страшно. Хотя ничего страшного в посетителе не было – не считая того, что он каким-то образом проник в офис без пропуска. Но само словечко «проник» намекало на возможные проблемы.
- Год назад? – переспросила она. – Вы… меня с кем-то путаете. Год назад я отдыхала на Канарах. И вас там не видела.
Вальяжно откинувшись на спинку кресла, посетитель извлек из (наверное, из кармана. Тане показалось, что прямо из воздуха) нетолстый серый конверт и положил его на стол.
- Извините, мне это не нужно, - резко бросила Таня. – Уберите. Это – не моё. Еще раз повторяю – я не была на Мальдивах. Ни в прошлом году, ни в этом, вообще ни разу в жизни.
Мужчина безразлично посмотрел в потолок. Его пальцы лениво барабанили по серому конверту.
- Никогда не поздно побывать в прошлом году на Мальдивах, - сказал он.
- Вы о чем? – еще секунда-другая, и голос сорвется на крик. Дыхание зачастило. – Вы что, оглохли? Повторяю, я…
Пальцы толкнули конверт, и он плавно скользнул по столу. Таня вздрогнула.
- Уберите это дерьмо! – заорала она. – Я вас не знаю, и вы меня не знаете!!! Я… я сейчас вызову охрану!...
- О-о-о, а они в курсе, что я здесь, - ровным тоном ответил мужчина.
В Таниных глазах заметалась нарастающая паника.
- Немедленно валите отсюда… - вместо строгого приказа получилась жалобная просьба. – У вас не может быть моих фотографий.
Молчание. Мужчина смотрел в потолок. Он словно забыл о том, где находится, и зачем пришел.
- Откуда? С Канар? Из Штатов? – в уме Таня лихорадочно просчитывала версии. – Где… где вы меня фотографировали?!
- Давайте на что-нибудь поспорим, - отозвался посетитель. – Хотя… не надо. Проспорите, сто процентов.
«Этот козлина издевается, - подумала Таня. – Вот сука. Надо звонить Дэну, пусть подъедет и разберется». Мобильного на столе не оказалось – оглядевшись, Таня увидела, что он лежит возле чайника. Черте что, зачем она его туда таскала? Впрочем… если Дэн отсыпается после вчерашнего, трубку он не возьмет.
- Смотрим? – услышала она.
Таня без всякого желания взялась за клапан конверта.
- Я… была под дурью? – спросила она. Это хоть что-то могло объяснить.
- Вовсе нет, - мужчина брезгливо скривился. – Не моя специализация. Да вы любуйтесь, вопросы – потом.
Танины пальцы мелко дрожали, когда она вытягивала из конверта пачку снимков. На матовой поверхности первого остались смазанные отпечатки холодного пота. «Не трогай, не бери, не смотри!!!» - надрывался внутренний голос.
«Я посмотрю. Может быть, тогда он уйдет. По крайней мере, он объяснит, что ему надо».
Снимки были пронумерованы, с проставленными датами: «01, 10 October, 2006». Сессия открывалась спинами людей, столпившихся полукругом на пляже – задний план запечатлел близкую каемку берега и бирюзовые невысокие волны. Пока ничего особенного, но от экспозиции веяло чем-то жутким.
- Смотрите, - жестко сказал посетитель.
Таня положила фото вниз. На следующем оказались одни затылки – очевидно, фотограф приблизился к толпе или снимал с увеличением. Береговая полоса впереди расплывалась, словно чем ближе, тем меньше значения имело всё остальное. Жуткое ощущение усилилось, и мозг, выходя на взлётные обороты, мгновенно подсказал вывод: дело не в этих людях. Дело в том, ЧТО находится внутри образованного ими полукруга.
Третий кадр. Ноги. Песок – подушечка пальца уловила тепло – песок нагрелся от солнца. На песке – темные пятна. Как будто что-то разбрызгалось.
Четвертая фотография упала между Таниными коленями.
- О боже… - пролепетала девушка. – Ч-что это? Кто это?!
Неожиданно мужчина ухватил ее за запястье, пресекая инстинктивную попытку отшвырнуть снимки. Толстый золотой перстень больно врезался ей в кожу.
- Вау!!! Вы… что вы себе позволяете?!!!
- Узнали, - констатировал он. – Смотрим дальше?
Взгляд непроизвольно сфокусировался на очередном кадре. То же самое, что и номер четыре, только немного под другим углом. Захлебываясь в бассейне ледяного кошмара, Таня не сомневалась, хуже того – она ЗНАЛА, кто истинный герой этих пляжных съемок. Точнее, героиня. А еще правильнее – жертва.
Таня много времени проводила перед зеркалом – она следила за своей внешностью, ей надо было всегда оставаться в форме, быть красивой, и не терять умения обаятельно улыбаться. Своё тело она изучила в мельчайших подробностях… наверное, даже лучше, чем Дэн… но сейчас было достаточно простого совпадения по трем позициям.
Маленькая родинка справа на животе… почему-то сорван купальник…
Короткий шрам под коленкой – память о бутылочном осколке, «найденном» во время купания в Десне, еще в школе…
И татуировка на щиколотке – ныряющий дельфин, а сверху буквы – «Э Т О – Я».
Всё это совсем, абсолютно, просто НИКАК не коррелировало с безобразной рваной багровой дырой между плечами распростертого на песке, неестественно вывернутого (выломанного?!) в талии тела.
Машинально Таня сбросила снимок на стол и взглянула на следующий, шестой по счету. Что-то неясное в нижнем углу – но, прежде чем понять, что это та самая безобразная багровая дыра, девушка обнаружила недостающий фрагмент. ФРАГМЕНТ одиноко валялся у самой воды – до того, как он попал в объектив, никто еще не успел, не решился к нему подойти.
Длинные светлые волосы уныло полощутся в набежавшей волне. Затылок вдавлен в мокрый песок. Нижняя челюсть оторвана – мерзко торчат верхние зубы, придавая налитому синевой лицу выражение запредельной дебильности.
Фотографии полетели на пол.

Мужчина со скучающим видом ждал, когда Таня перестанет орать. Вместе с криком у нее хлынули слезы из глаз; она кричала и подсознательно ждала, что на крик прибегут охранники. Что хотя бы кто-нибудь услышит ее и спасет от этого безумия. Но там же, в подсознании, дотлевала мысль: никто ее не спасет, потому что она уже ВСЁ ВИДЕЛА.
- Нет, нет, нет! – откричавшись, Таня вскочила и прижалась к стенке. – Это… это не я!!! Со мной этого не было!!! Вы поняли?!!! Со мной такого не было! Я живая, живая, вы что, не видите?!!! Что… что это значит?!!!
Он пожал плечами.
- Да-а-а… Что это значит? Понимаете, тут что-то странное…
- Странное?!!! Что-то странное?!!! Вы, блядь, сунули мне этот дикий фотомонтаж, и говорите, что это что-то странное?!!!
- Ну да. Именно так я и сказал – что-то странное. Место там безопасное… мелководье… акулы никогда раньше не встречались. Да им и не заплыть к пляжу. Прекрасный день, солнце, люди купаются, загорают, ничто, как говорится, не предвещало… И вдруг – в десяти, не больше – метрах от берега вода вспенивается, на поверхности появляется огромный плавник. Ну, народ, понятно, врассыпную и насушу, и только одна русская туристка не успела. Через несколько секунд на берег падает то, что от нее осталось, а гигантская рыба – неизвестно, была ли это на самом деле акула – уходит в океан.
- Чёрт возьми, НЕТ!!! Этого… да вы больной… вы смылись из дурки, я теперь поняла… этого быть не могло!!! Потому что я – живая, вот она я, смотрите!!! Вы… ты, гнида, нарисовал это дерьмо фотошопом!!!
Мужчина поправил очки и сощурился.
- Даю честное слово, что это – не подделка. На фотографиях действительно вы. Дилемма лишь в том, было это с вами или нет. Кстати, фотошоп – это редактор для работы с изображениями, так вот – я никогда им не пользовался. Снимки сделаны мною с натуры.
Таня обессилено сползла по стенке, присела на корточки.
- И… и что дальше? – прошептала она.
Мужчина поднялся с кресла, обошел вокруг стола и собрал разлетевшиеся по паласу фотографии.
- Дальше есть два варианта. Я забираю всё это добро, извиняюсь за причиненное беспокойство и ухожу. Или. Я ухожу, оставив снимки здесь. Второе обойдется вам дешевле, но тогда фотографии найдет хозяйка этой фирмы на столе своей погибшей в прошлом году заместительницы. Вам выбирать. Мелочиться не советую.
- Что значит – дешевле? – упавшим голосом спросила Таня. Фотограф нависал над столом темно-серой массой, а Таня смотрела на него снизу вверх. – И… как может быть – дороже?
- Дороже – значит, я выполню для вас фотоуслугу. Делаю так, что этих снимков больше не будет… в природе. Это включает, - он выложил перед собой коричневый блокнот в кожаной обложке и раскрыл его, - включает в себя: очистку изображений на готовых отпечатках, закачку файлов из памяти принтера обратно в компьютер, из компьютера – обратно в фотоаппарат, удаление кадров из памяти фотоаппарата. Последнее – сложнее всего. Надо не просто удалить кадры – это всё равно, если бы вы сейчас порвали фотографии: снимков нет, но событие ЕСТЬ. Придется прогнать обратно весь процесс вплоть до момента съемок; как только будет достигнута фаза «чистой карты памяти», событие перестанет существовать. По тарифу лаборатории это оценивается в… Так что вы предпочитаете?
- Господи, да что же это такое?! Что за… что за «тариф лаборатории»? Какая лаборатория? В какой, на хрен, лаборатории… - она запнулась, поняв, что не знает, ЧТО именно хочет спросить, - …делают ТАКОЕ? Да что вы, блядь, молчите, отвечайте немедленно!!!
- Вам, Татьяна Игоревна, нравится, когда клиенты повышают на вас голос? – спокойно спросил мужчина. – Вы орете на меня уже без малого десять минут, и мне это начинает надоедать. Не затруднитесь вернуться в рамки приличий и сообщить мне о своих пожеланиях. Итак, у нас всего два пути: либо я оставил снимки, закрыл за собой дверь – и вас здесь нет. Причем уже больше года. Либо – вы подписали договор, я принял на себя обязательства, и мы расстались к взаимному удовольствию.
- Послушайте, - умоляюще сказала Таня. – Вы… извините… я очень нервничаю, правда, но у меня всё еще стоят перед глазами эти… эти кадры… Скажите мне, что вы просто пошутили. Программа «Розыгрыш». Скажите, что вы оттуда. Мне больше ничего не надо.
- Хорошо, - он кивнул. – Программа «Розыгрыш». Так я пошел?
Он убрал в карман коричневый блокнот, оттолкнул мешающееся кресло и шагнул к двери. Таня похолодела, увидев, что фотографии остались на столе.
- Подождите! Пожалуйста, заберите ЭТО! Я… я не могу с этим здесь оставаться!!!
- Договор об оплате, - услышала Таня сквозь рёв пульсирующего в висках кровотока. – Вы его подписываете, и я удаляюсь работать. Учтите – время желательно экономить. А вот средства экономить нежелательно.
- Что вы от меня хотите? – Таня уткнулась носом в коленки и зарыдала.
- Вот приехали, мне что – десять раз повторить? Ладно, попытаюсь самым простым языком: вы ПОКУПАЕТЕ мою работу, я гарантирую результат. – Таня всхлипнула, поперхнувшись вставшей в горле слюной, и в тишине прозвучало самое главное: - Вы покупаете то, что с вами БЫЛО. И тогда, по условиям, получается, что этого НЕ БЫЛО.
- Я должна купить то, что со мной МОГЛО случиться? – Таня не верила собственным ушам. Зато во всё остальное она верила. Только что она видела на фотографиях собственный обезображенный труп, а при жизни нельзя – просто НЕЛЬЗЯ – видеть себя мертвой. Но она ВИДЕЛА, нарушила этим неведомые ей правила, и в действие вступила какая-то новая схема.
Фотограф флегматично сунул руки в карманы.
- А почему вы не можете купить это? – спросил он. – Разве не всё в мире – товар на продажу? Вы и сами – продажная сучка, - с отвращением выплюнул он, - но и я – продажен до мозга костей. Вы мне платите, а я возвращаю вам продолжение вашей биографии. Итак, подписываем договорчик?
Всё еще сидя на корточках, Таня увидела, как лег на стол и свесился с ее стороны серый лист бумаги. Она взяла его и поднесла поближе к глазам – из-за слез текст виднелся как в тумане.
«Исполнитель: Фотолаборатория.
Заказчик: Воробьева Татьяна Игоревна, паспортные данные (…), адрес (…), место работы (…).
Наименование услуги: обнуление фотоснимков и фотофайлов.
Оплата по действующему тарифу…».
Таня ожесточенно протерла глаза, пытаясь рассмотреть сумму к оплате.
Но цифр в «договоре» не было. Ниже под строкой «Оплата…» шел длинный перечень имен и фамилий, и первым значилось: «Кирпичев Денис Александрович, паспортные данные (…), адрес (…), место работы – временно не работающий».
Мгновенно высохли слёзы. Таня читала список до конца.
«Малинина Елена Васильевна, паспортные данные…, адрес…, место работы…»
«Валеренко Юрий Всеволодович, паспортные данные…, адрес…, место работы: аппарат правительства»
«Михелашвилли Луиза Георгиевна…»

- Слушайте, это уже выше моего понимания… - пробормотала Таня. – Мои друзья… это же всё – мои друзья. Лола, Дэн, Мальвинка… Какое отношение они имеют к…
- Эти люди – аванс, который мы с вас берем за выполнение указанных работ, - мужчина так и стоял неподвижно, с руками в карманах. Он заговорил, и зубные коронки ослепительно сверкнули. – Коротко: их жизни за вашу. Это, как вы заметили, ваши друзья, и вы можете решать, что ценнее – их редкие встречи на годовщинах вашего ухода в иной мир или – вы без них.
Таня замотала головой.
- Стоп, стоп! Кажется… кажется, я догадалась. Да… вот оно: вы где-то поймали меня голышом… в сауне, наверное… нащелкали кадров с моими родинками, с татуировкой… и смонтировали всё с трупом какой-то бабы на море. Это… так и есть? Я права?
Мужчина посмотрел на Таню, как ей показалось, с сочувствием. Она ничего не видела фальшивее этого сочувствия.
- Вы сейчас похожи на утопающего, который хватается за щепку и не может поверить, что это – не край пристани. Точно знает, что всего лишь щепка – но не верит. Не обольщайтесь призраком надежды. Он приходит в черном пластиковом мешке на молнии. – Элегантным жестом фотограф протянул ей свою золотую ручку с вечным пером. – Ставьте подпись, и закончим на этом.
Перо в ее пальцах уперлось в пункт: «Вторую часть оплаты обязуюсь внести непосредственно по исполнении услуги». Только сейчас Таня заметила, что под перечнем проведена толстая черная линия, а под чертой – еще одна фамилия.
- Проклятье… - простонала Таня. – Ну что еще за аванс? И какую «вторую часть» я должна внести? И… кто такая Гончарец Валентина Аркадьевна? Я с ней не знакома.
- Поясняю: авансом мы получаем с вас то, чем вы располагаете на данный момент. Ну, как и бывает, допустим, вы берете машину в кредит. Остальной суммы у вас еще нет в наличии, но вы рассчитываете заработать и погасить долг. Тут то же самое: в каком-то смысле вы вправе распорядиться жизнями своих друзей, это в нашем случае будет нал – известен вам этот термин? – а остаток мы примем безналичным расчетом. Госпожу, точнее, я бы сказал – гражданку Гончарец – вы видели сегодня утром, когда приехали на работу. Предельно ясно, о ком речь, не так ли?
Уже не понимая собственных действий, Таня неразборчиво расписалась на договоре. Чернила впитались в бумагу и стали ее разъедать.
- Что за дерьмо в этой вашей…
Мужчина забрал у нее ручку и договор.
- Если бы я не была так уверена, что всё это – херня на постном масле, я бы ни за что… - выдохнула Таня.
- Если уверены, что вам мешает вызвать охрану? Или всего лишь оставить себе снимки? – Золотая ручка удобно устроилась на своем насиженном месте. – Еще не поздно, хотите попробовать?
- Нет!!! Черт побери, нет! Но эта… эта старуха, Гонча… как ее там… что я должна с ней сделать?! И как вы себе это представляете?
- Когда вы озвучиваете своим клиентам стоимость поездки в Египет, они ведь не спрашивают: Татьяна Игоревна, а откуда мы возьмем столько денег? И вы меня об этом не спрашивайте. Я представляю фотолабораторию, а не биржу труда. Так или иначе, если в течение недели гражданка Гончарец не умрет, наш договор будет расторгнут в одностороннем порядке, что касается аванса – его мы оставим себе в виде неустойки. На этом желаю вам всяческих успехов, - он посмотрел на договор и ухмыльнулся. – Что-то руки у вас трясутся. Знаете, почему? Вы стараетесь не верить, но в душе-то понимаете, что подписали приговор собственным друзьям и подружкам. И это вас убивает. Это ваша слабость, Татьяна Игоревна. Вы считаете себя чуть не воплощением вселенского зла и думаете – без этого не достичь всего-всего. Попробуйте доказать, что вы такая… хотя в масштабах вселенского зла вы способны лишь на мелкие пакости.
- Скажите… почему вы пришли ко мне? – тихо спросила Таня.
Мужчина одарил ее приветливой улыбкой и блеском золотых коронок.
- Потому что настало время предложить вам отличный сервис за умеренную плату, - ответил он. Это была фирменная Танина фраза – только для клиентов и всегда приветливо улыбаясь.
Он махнул ей на прощание рукой и вышел из офиса. Таня осталась одна.

Она долго сидела, упершись подбородком в ладони и глядя на монитор. Потом монитор погас, включившись в режим скринсейвера, и темнота на экране проглотила сиротливо свернувшиеся внизу окошки ICQ. Оцепеневшей рукой Таня толкнула мышь, и монитор снова ожил.
Она кликнула по окошку «Lola». Профиль пользователя: «Луиза Михелашвилли». Розовые буквы сообщений:
«Tanya Touroperator (11/01/55 15/11/07)
Лолик, привет, ты как?»
«Tanya Touroperator (11/07/12 15/11/07)
А я на работе торчу, жду клиента»
«Tanya Touroperator (11/14/34 15/11/07)
Чё, реально у Фили зависала? Шок!»
«Tanya Touroperator (11/22/01 15/11/07)
Ну ты там с кем-нибудь…».
На этом месте вошел человек с фотографиями, и фраза осталась не допечатанной.
Статус пользователя Lola – offline.
Таня закрыла окно крестиком и вызвала на экран второе – «CoolDan».
«Tanya Touroperator (10/59/17 15/11/07)
Дэнкин, неужели ты еще спишь? Позвони мне, милый. Очень грустно. Чмоки-чмоки».
Статус пользователя CoolDan – offline.
Только OFF и никогда уже не ON. Призрак надежды приходит в черном пластиковом мешке на молнии.

Три месяца регулярных визитов к психоаналитику так и не избавили ее от привычки обращаться в асе к мертвым друзьям. Она просто стала делать это реже, и теперь не пыталась достучаться сразу до всех, кого больше нет. В последнее время ее «собеседниками» были только Дэн и Лола.
Лола – бестолковая, но забавная девчонка, секретарша какого-то Большого Босса.
Дэн – веселый, безбашенный, опасный для чужих и рубаха-парень в своем кругу.
Их ей не хватало больше всего.
Лола погибла тогда, на пикнике возле озера. Дэн сильно напился, а Лола – тоже пьяная – подкалывала его (наверное, от ревности к Тане), как будто специально старалась достать. И достала. Дэн схватил шампур и ударил Лолу в живот – тусовку накрыло столбняком, а Лола как-то надрывно заикала, и ее тонкая голубая кофточка окрасилась кровью.
(Вот почему, думая о гражданском муже Лолы, Таня испытывала какое-то мрачное чувство. Лола ведь умерла. Она попыталась вытянуть из своего живота шампур. Кровь пошла сильнее. Тогда Лола прижалась к Юрику, прошептала: «Юр, обними меня, я боюсь», а потом опрокинулась на спину. И никакого гражданского мужа у нее теперь нет. Всё это Таня сама придумала – как придумывала темы для «разговоров», а ответы существовали только в ее фантазии).
Дэн вскочил в свой джип и дал по газам. Ночью его застрелили менты при сопротивлении аресту – ориентировку составили по показаниям Ленки Малининой, которая – единственная из компании – позвонила в милицию. Лола умерла от потери крови, еще до приезда «скорой».
Потом не стало и Мальвинки – ее зарезал на корпоративной вечеринке в ресторане кто-то из приятелей Дэна, с кем он крутил темные криминальные делишки.
Юру Валеренко ликвидировал киллер – сотрудника аппарата правительства заказали из теневой структуры.
Они все ушли один за другим за год, даже меньше, оставив Тане только визиты к психоаналитику и навечно замолчавшую аську.
Другой компании Таня так и не нашла. Те, прежние друзья появились, когда она еще не приучила себя видеть в каждом человеке потенциального врага. После она доверяла им уже «по инерции». При таких взглядах на окружающих возможности сближения с кем-то новым исключались начисто. Она прикидывалась, что у нее всё прекрасно, и настроение отличное, но день ото дня это становилось всё труднее. Одиночество грызло изнутри акульими зубами, и Таня всё время спрашивала себя: за что ей ЭТО?
И сегодня ей исчерпывающе объяснили – за что. С отсрочкой в один год была названа и цена ее собственной дружбы, и цена случайности, которая подтолкнула ее отказаться от поездки на Мальдивы – за день до того злосчастного пикника на озере. (Акульи зубы одиночества). По непроверенной, но очень уж похожей на правду информации, близ коралловых островов появилась огромная рыба-людоед. Прочитав письмо, поступившее по электронной почте, Таня вдруг перепугалась – почти также, как сегодня, когда мужчина с золотыми зубами выложил на стол конверт. Это был страх от интуиции, а интуиция вовсю сигналила дальним светом - опасно, опасно, опасно.
Если бы тогда, год назад, к ней явился этот фотограф, она бы точно также подписала его чудовищный договор. Все они – в обмен на себя, любимую. Без колебаний.

Таня закрыла окно «CoolDan» и, наклонившись, выдернула шнур компьютера из розетки. Наверное, клиента сегодня не будет.

До самого вечера она не могла уйти. Что-то не отпускало. Таня курила сигарету за сигаретой, пепельница переполнилась выше краев, и давно пора было вытряхнуть ее. Хотелось черного кофе, но его же надо еще сделать… Рядом с чайником лежал мобильный – Таня помнила, что незадолго до визита фотографа она собиралась… да, вот именно, набрать Дэна. Хотя его номер давно уже отключен оператором.
Около девяти она спустилась вниз, вяло махнула рукой охранникам и вышла на улицу. Села в машину, осторожно вырулила со стоянки «Только для сотрудников» и поехала домой. Уже стемнело, полярными звездами поблескивали фонари и мёртво светили рекламные щиты. В конце переулка Таня свернула на улицу с односторонним движением, миновав платную парковку справа – хоть и центр города, а ни одной машины, и ведь не так уж поздно. Вдруг фонари погасли вместе с рекламами – и улица погрузилась в непроглядный мрак.
В том месте, где Таню настигло «затемнение», стрелка спидометра проскочила отметку «70». Таня включила фары…

Пожилая женщина с воспаленными красными глазами сошла на проезжую часть. Отчаяние больше не душило ее – всё закончилось. Мужа больше нет. А ей даже не разрешили с ним попрощаться – сказали, тело выдадут завтра в морге, сейчас нечего туда ходить. Она помялась немного возле кабинета главврача, а потом ушла. Так целый день и просидела на лавочке в сквере, рядом с больницей. Мимо проходили люди, люди, и никто не замечал ее. Она сидела, глядя на больничные окна четвертого этажа, и старая грязная клеенчатая сумка лежала рядом. Наступил вечер, боль немного отпустила, но забрала все силы, что еще оставались, и подняться с лавочки оказалось даже тяжелее, чем встать из лужи, в которую столкнула пожилую женщину блестящая иномарка.
Потом она побрела куда-то… в никуда. Ей не хотелось домой, туда, где ее никто не ждал… и ей больше некого ждать там. Она так и брела, пока на улице вдруг разом не стемнело. В наступившей темноте зажглись два ярко-белых глаза – они стремительно неслись ей навстречу.
Пожилая женщина забыла о том, что за ней еще один, самый последний долг – вынуть из нижнего ящика шкафа деньги, что «на черный день», и похоронить мужа. Вот она, смерть – летит к ней, возвещая о себе воем двигателя.
И старуха шагнула на проезжую часть.

Фары выдернули из набегающей черноты тонкую беззащитную фигурку. Странно – фигурка почти сливалась с чернотой, ее контуры дорисовало воображение, а лицо – лицо Таня рассмотрела сразу.
«Предельно ясно, о ком речь, не так ли?».
- Это ваша слабость, Татьяна Игоревна.
«Но в масштабах вселенского зла…»
- Вы и сами – продажная сучка.
«И это вас убивает».
- …желаю вам всяческих успехов…
«...хотя вы способны лишь на мелкие пакости».
- Боже, нет, это не обо мне… - прохрипела Таня.
И тут же – Нелька-зануда, будто сидящая рядом:
«Что, Танюха, опять налетела на штраф?»
- Да что же ты… прямо под колеса, чтоб тебя!!!...
«Когда ты, в конце-то концов, поставишь новую подушку безопасности? Начни, по крайней мере, пристегиваться. Повторяй себе, когда садишься в тачку – Мне. Надо. Пристегнуться. У тебя дырка в голове».
Таня ударила по педали тормоза, промахнулась и, насколько успела, вывернула руль влево. Машину вынесло на обочину, и Таня еще услышала грохот, когда путь потерявшей управление иномарке преградил светофор. Но грохот показался ей негромким стуком, словно
- …вас здесь нет. Причем уже больше года.
закрылась дверь за человеком с фотографиями, и сразу за этим наступило небытие.

Когда приехала милиция, девушка в разбитой машине была мертва. Губы ее сохранили след растерянной улыбки – тело уложили в черный пластиковый мешок, и след улыбки исчез – словно улыбка сама поняла, что запоздала со своим появлением и никому здесь больше не нужна.

Снова дома. Не хотела, не думала, а вот же – ключ в замке. Смерть пронеслась мимо. Погибла та самая девчонка, совсем молодая. Странно… тогда, утром, пожилая женщина совсем не испытала к ней ненависти, простой злости – и той не было, даже когда из клеенчатой сумки закапало молоко. Но там, на перекрестке, внутри что-то словно оборвалось. И она, прибавив шагу, чтобы поскорее убраться оттуда, прошипела, обращаясь через плечо к покойнице в изуродованном авто: «Всё по твоим заслугам, девочка… я рада, что так… жаль, что слишком быстро».
«Слишком быстро для тебя».
В комнате надрывался телефон. Пожилая женщина сняла трубку.
- Добрый вечер, Валентина Аркадьевна?
- Она самая.
- Из клиники беспокоят, супруга вашего перевели из реанимации в общую палату. Состояние удовлетворительное, завтра-послезавтра сможете с ним повидаться.
В ушах зашумело.
- Вы… что вы такое говорите? Мне же… мне сказали, что он умер! Вы хоть понимаете – мне сказали, что он УМЕР!
Девичий голос в динамике оборвался. Пауза.
- Э-э-э… Валентина Аркадьевна? Господи, да кто вам сказал? Послушайте, это… это кто-то ошибся… я – сестра, дежурная, только что с вашим мужем говорила… Валентина Аркадьевна?... С вами всё в порядке?
Ноги подкосились. Пожилая женщина положила трубку на клавиши и долго стояла возле телефона. Надо было включить свет, почистить пальто, помыть руки, вынуть из нижнего ящика шкафа немного денег и убрать их в кошелек – завтра (или послезавтра) она что-нибудь купит мужу в больницу. Но в голове всё спуталось, и мысли не находили ничего похожего на точку опоры.
Лишь сейчас она вспомнила того человека, с которым столкнулась на выходе из больницы. Он подсунул ей какую-то бумагу, бормоча что-то вроде: «Да вы не волнуйтесь… лишнего не возьмем, заплатите, если будет возможно» («Ритуальные услуги?»). Человек был навязчив, и пожилая женщина, словно в трансе, не глядя, подмахнула документ. Единственное, за что зацепилось зрение – фамилия-имя: Воробьева Татьяна. Какая разница, что за Воробьева? Человек блеснул золотыми коронками и пробурчал себе под нос, аккуратно сворачивая подписанную бумагу:
- Никогда не поздно съездить в деревню в следующем году.

@ Новгородов